Вы, братцы, из прошлого письма нам писали, чтоб мы нашли, и в фундаменты вмуровывали, а я, значит, решил вам ответ написать. Как тут мы.
А у нас, не поверишь, друг, — всего навалом! А работа, надо тебе сказать, исключительно плёвая. Вы там про роботов мечтали? Таки — да, стоит только пальчик разогнуть, надавить на кнопку, и станки с машинами, — р-раз, р-раз, — и на выходе тебе софа, или штаны белые. Чего хочешь! Настало ваше Мечтаемое Будущее.
Рубаху, — на! Машину, — на! Кольцо желаешь золотое жене? Опять же, — разная автоматика руду достанет, выплавит, отштампует, привезёт. И упакует ещё с голубеньким бантиком, — вот, забирай.
Раньше-то, — как? Хлебороб соху сам выстругай, кобылку накорми, полюшко утруди, собери – и только тогда на выходе тебе товар. Ясно, стоимость у него не меньше, чем на него крестьянские, значить, руки затратили. Плюс, конечно, амортизация.
И, безусловно, ещё надбавочку по продаже надо делать. Иначе б не было никакого прибытку?! Баш на баш стоимость с затратами при продаже сойдётся, и всё. Ни в театр тебе не на что сходить, ни леденцов малышне своей не выкружить. А потому, что сверх себестоимости.
Дык я к чему? — Там, где раньше пятьсот человек горбушечку веками гнули, стало, что один парень с улыбкой на тракторе: «В чистом по-о-оле, в чистом по-о-оле…». И за день успевает чего они за неделю в тыщу рук с лошадьми все в поту. Выхлоп тот же!
Ясно, тракторист прибыток себе весь не забирает: ему то одному зачем?! Нет, всё как есть — в обчество. Тем четыреста девяносто девяти на прожитие, которые раньше бы тоже на этом поле горбатились, а щас пиво пьют и в домино играют. И вот такая, братцы, история, — куда ни плюнь.
Одёжу, — полтора шаромыжника шьют вместо трёх тыщь. Обутки, мебель, дороги, — всё по этому принципу. Первопечатник Иван Фёдоров со товарищи за всю жизнь тираж выпустил такой, какой нынче за полсмены практикант производит вообще ни разу не вспотевши.
И вот, братцы, настала тут ужасная беда, — пошли цены вниз. Трудозатраты – то – плёвые! И, раз каждый день ботинок столько клепают, что раньше за три года невозможно, — всё человечество, как есть, в эти ботинки оделось. И на машины село. И стало на Кипре отдыхать, как лучшие некоторые старые джентльмены!
Ну всего полно, что ни ткни! Кой-кто из бывших голодающих научились даже кушать круглыми сутками: столовые гарнитуры им такие сделали с дыркой посерёдке, чтоб на туалет не отвлекаться. И на сон, — потому, как есть откидная спинка. Похрапел, — и снова за обед.
Не поверишь, даже цыгане напрочь красть перестали. Не из-за стыда, просто такая всего непередаваемая хренова туча! Чуть ли не силком тебя, представляешь, продавцы догоняют и всучить всё пытаются по самой плёвой цене, — лишь бы ты только взял и освободил бы им складские помещения!
Войны кончились: а просто стало не за что. Всего навалом и одинаково, — хоть в Урюпинске, а хоть в Лиссабоне. Муджахиды, правда, сначала пытались взрывать всё нахрен по инерции, но потом поняли, что бесполезно, — на месте взорванного возникает в три раза больше. И взгрустнули. От тоски стали переедать, располнели, и теперь толстыми пальцами рады бы бомбу — другую скрутить, да уже в ломы.
И всё бы хорошо, только настоящих ценностей, дружище, — не стало. Всё доступно, чего не возьми! На кнопку жмёшь, и вот оно тут. От общей обленилости появились даже машины, которые другим машинам жмут на кнопки, чтоб, значит, человечка не утруждать…
Занимать стало незачем: надо тебе вещь, — иди возьми. Когда возвращать надо, — такой же вещью и вернёшь, которую в другом месте взял. Ну, всего навалом, ничего ценного нету, всё легко достаётся. Деньги совершенно обесценились. Без разницы стало, полвагона их у тебя, или вагон.
И, знаешь, — приуныли наши элиты. Всё! Жить неинтересно! Ничем они стали от другой массы не отличаться. В долгу у них никого нету, и живут, как все… Что делать? Того и гляди, с бомонда слетишь…
Вот де беда-то?! Долго судили-рядили они, бедные, чем спастись, — не могут придумать. Валюта не нужна, полнейший конец цивилизованной жизни! Крушение!
Но, пожили-пожили, и в конце концов, один хитренький бывший миллиардер сыскался, который нашёл очень даже неожиданное решение.
Придумал этот империалистический хитрец, чтобы валютой сделать не бумажки какие-нибудь, или там золото с алмазами, а именно тот продукт, который может произвести только сам человек, и, причём, ограниченное количество, как ни старайся! Короче, не поверишь, — предложил он в оборот ввести именно самый вторичный человеческий, значить, фактор. То есть, в общем, — дерьмо!
Не быстро эта система прижилась, конечно. Не думали, не гадали, а только этим, друг ситный, мир и спасти удалось!
Инфляцию, само собой, — обуздали сразу. И то сказать, выпустить валюты больше, чем оно есть, — невозможно! Из оборота, опять же, валюта самостоятельно уходит. По мере, так сказать, естественного превращения в почву.
Тут же, правда, нашлись брокеры, которые друг другу стали, вроде в долг давать и на бумажке записывать, кто кому сколько этой самой валюты должен. И снова образовалась такая каста, которая на корню стала владельцем продукта нескольких тыщь народу на всю ихнюю жизнь вперёд. В общем, всё, чего бы эти должники не произвели, — уже наперёд другим принадлежало, хоть убейся.
Ну и, ясно, снова возникли и богатеи и нищие!
Пословицы даже приобрели новое звучание! И поговорки. Прям так и говорится: «Про*рал этот самый гражданин свою жизнь». Или ещё: «Он купил их всех с потрохами вместе с дерьмом»! Ну или, когда завидуют человеку: «В дерьме, мол, — плавает!»
Кстати, снова жулики на свет белый возникли. Всё пытались валюту, значить, подделывать. То использовали разную скотину, чтобы ихний продукт выдать за человеческий, то прямо искусственное дерьмо промышленным способом производить пытались. А только всё в пустую. Для разборчивого и образованного человека разница завсегда есть. Эксперты из интеллигенции очень даже легко этих подлецов на чистую воду выводили.
Но, что характерно, и к преступникам тоже перестали смертную казнь везде применять. Невыгодно! Поймают, — и только лишение свободы. Пока преступник живой, — он, вроде бы даже ежедневно в определённом объёме свою вину искупает. Ясно, что голодом их морить никто и не думает. Короче, даже в исправительной системе, — полная человечность.
Несогласные, конечно, тоже снова появились. Манифестации. Ходят с плакатами «Верните наше украденное дерьмо!», «Дерьмовых министров, — к дерьмовому ответу!». Ну, и конечно «Мы за это дерьмо жизнью рисковали, а вы на нём наживаетесь!». Короче, дружище, — снова мир зажил, задышал! А то бы полная, знаешь, хана настала с этим самым благополучием и технической революцией… Спасибо империалистам!
