Выпив немало, Пепуш и Грей принялись за дело. Под громогласный хохот друзей они сочиняли оперу. Оперу непростую, а почти золотую. На нее придет весь Лондон, и она принесет им неслыханный по величине гонорар. Ведь это насмешка над всем: вместо вельмож и прекрасных дам — проститутки и воры, вместо дивных итальянских арий — народные песни всем знакомые в своей пошлости, но в стилистике итальянцев. Это не опера, это анти-опера.
Если дело пойдет хорошо, то Гендель будет разорен и про него все забудут, наконец. А он, Пепуш, займет его место, сыграв на английской любви к своим традициям и корням. «Все завидуешь ему?» — спросил Джон Грей, как будто угадав мысли. Иоганн Кристоф стал смеяться над словами друга: неужели можно завидовать устаревшему композитору, хранящему верность глупым итальянским традициям? Завидовать человеку без родины, без дома и корней…
И все же непреодолимое желание Пепуша уязвить Генделя как можно сильнее, было вызвано чем-то большим, нежели огромной любовью к английской музыке и английским традициям. Хотя, какие традиции? Иоганну Кристофу Пепушу, как настоящему немцу, был по духу гораздо ближе Георг Фридрих Гендель, нежели все эти смешные англичане, у которых после Генри Персела и композиторов нормальных не было.
«Опера нищих» прошла в Лондоне с большим успехом. Как и планировалось, Гендель был разорен. Однако вместо того, чтобы сгинуть, он снова поехал в Италию учиться и вдохновляться. Вернулся и написал для английских театров еще не одну прекрасную оперу и остался в истории как великий английский композитор. Немец Георг Фридрих Гендель с итальянской оперой.
