Карта государств и иных тюркоязычных образований, которые могут войти в состав Великого Турана
Принцип «Одна нация — две страны», применяемый турками по отношению к Азербайджану, распространяется на все эти страны, поскольку в Турции уверены, что нет никаких узбеков или казахов, киргизов — но все они один турецкий народ, разделённый неверными.
На самом деле это политическая манипуляция, присвоение чужого имени.
Философ Александр Дугин при всей симпатии к Эрдогану, тем не менее, развенчивает эту ложь и объясняет, что турки не имеют никакого отношения к Турану:
«Туранский мир представлял собой на самом деле именно кочевые воинственные племена… Собственно Туранскими народами можно назвать немногие. Например, осетины — последние носители сарматов, некие пуштунские племена, прямые потомки индо-европейских кочевников в Великой степи».
Однако этот турецкий миф вовсе не отвергается элитами стран бывшего СССР, которые вроде бы так дорожат своей независимостью, хотя Великий Туран фактически отрицает эту независимость.
Конечно, эти страны не спешат объединяться под началом Турции, но турецкое влияние на Азербайджан или, скажем, Таджикистан всё сильнее и жёстче.
И если даже 29 октября будет заявлено только о намерении объединить военные потенциалы стран т. н. Великого Турана, это первым делом подорвёт ОДКБ и российское влияние в регионе.
Уже сейчас многие тюрки-мусульмане этих стран и в России смотрят на Турцию как на надёжного лидера, который не бросает своих в беде — что в Сирии, что в Ливии, теперь в Азербайджане.
Эрдоган действует всё наглее, каждый раз проверяя соседей на слабость, и пока ему многое сходит с рук.
Скажем, НАТО позволяет конфликтовать туркам с Грецией, создавая внутриблоковое противостояние, так как сильно зависит на востоке от турецкой армии. Германия платит Анкаре за то, чтобы та не пускала поток беженцев, но она сделает это в любой удобный момент.
Россия вынуждена закрывать глаза на фокусы Эрдогана, чтобы сохранять сотрудничество по Сирии (впрочем, астанинские переговоры всё больше напоминают минский процесс). Эрдоган меняет статус Святой Софии и видит, что мы, повозмущавшись, смиряемся, называя это внутренним делом Турции.
Почему бы теперь не развязать войну в подбрюшье России руками Азербайджана? И вот Эрдоган объявляет, что вдруг почему-то пришло время решить проблему оккупированных территорий в Карабахе. И никто ему даже не возразил, не то чтобы нанёс ответный удар.
Пробито ещё одно окно Овертона — значит, султанату Эрдогана позволительно разжигать войны во имя интересов освобождения исламских территорий от неверных. Именно так это воспринимают миллионы мусульман Евразии.
Война в Карабахе, если её не остановить сейчас, станет катализатором для новых конфликтов, развязанных Турцией во имя ислама.
***
Сила и слабость Эрдогана
Впрочем, позиции Эрдогана не так сильны, как может показаться.
Турция испортила отношения со всеми соседями, и по всему периметру её окружают либо соперники (Россия), либо откровенные враги (Греция, Сирия).
Внутри страны до сих пор много противников Эрдогана, даже после репрессий он остаётся будто в осаде: с одной стороны, его ненавидят сторонники европейского пути, которые хотят спокойно торговать и принимать туристов, с другой — презирают более радикальные исламисты, которые воспринимают его как временного попутчика.
Тем не менее, Эрдоган сильно рискует и повышает ставки, понимая, что от следующей попытки мятежа его никто уже не спасёт.
Но пока что он набирает очки, во многом благодаря тому, что его действия сопровождаются провозглашением великих целей и высоких идеалов. Его риторика созвучна многим даже в России — она не просто происламская, она традиционалистская, антилиберальная и антиколониальная.
Эрдоган охотно и резко обличает Евросоюз и США. Но это неискренняя риторика, так как при любом удобном случае Анкара с ними кооперируется против России.
Сила Эрдогана в том, что он не ограничивается прагматичными интересами, так модными из-за увлечения real politic, но не боится заявлять ценностные императивы.
Турция не только подкупает правительства и элиты, но пытается нести исламским и евразийским народам некую большую идею — политико-религиозную альтернативу западному миру и, шире, прогнившему обществу потребления.
Пропагандисты Эрдогана показывают привлекательную сторону Большой Турции, но утаивают настоящие мотивы своей деятельности.
Примерно так же нацистская идеология Гитлера поначалу подкупила многих традиционалистски настроенных людей, так как ещё до прихода к власти упирала не на расизм, а на социальную и нравственную критику капиталистического общества.
Прагматизм в столкновении с идеологией, пусть даже фанатичной, бессилен. Пока Россия ограничивается нефтегазовой политикой и словами о взаимовыгодном сотрудничестве, она будет уступать тем, кто предлагает большой идейный проект.
В геополитике на самом деле многое решают не деньги, а борьба за умы (пример большевиков во время Гражданской войны). Вот почему идеология Эрдогана, Великого Турана и новой Османской империи способна оторвать огромную часть Евразии от России.
Противопоставить этому можно только собственный большой проект, великую общую идею Русского мира, которая будет обращена ко всем русским и евразийским народам поверх границ.
Эдуард Биров
