За восточной границей романной Украины расположено гигантское слепое пятно.
О том, что ситуация на Украине не ограничится медленным гниением, что большая кровавая катастрофа неизбежна, я стал догадываться в конце 90-х, после появления романа Олдей “Нам здесь жить”.
Там и тогда впервые прозвучала тема “равноудаленности” и от Киева и от Москвы.
“Отстаньте от нас, не лезьте к нам, это нам здесь жить, мы сами разберемся!”. То самое “мы сами разберемся”, которое хором зазвучало во всех сетях и со всех страниц после нацистского переворота. И то, что тема эта прозвучала из самого, до недавних времен, русского Харькова, от самых, как тогда казалось, русских фантастов бывшей Украины, сомнений не оставляло – точка невозврата уже пройдена.
Тогда, почему-то, мало кто понимал очевидное: такая “равноудаленность” означала, в действительности, просто предательство России, не имеющей никаких реальных инструментов давления на “равноудаленных” писателей, кормившихся за счет российских издателей и читателей.
Точно так же было понятно, что после первого же властного окрика от киевских хозяев “равноудаленность” станет принимать самые причудливые формы, означающие, в конечном итоге, полную покорность Киеву.
Так и произошло – Олди, в конечном итоге, оказались “равноудалены” от сожженных в Одесском доме профсоюзов жертв и их убийц-нацистов.
Вспомнил я это только потому, что прочел “Ферзь – одинокая фигура” Романа Суржикова.
Автор молод – чуть за 30. Т.е. сформировался уже в новой Украине, которая случилась еще в его глубоком детстве, а в 14-ом просто получила окончательное политическое оформление.
В той самой Украине, о которой писала в свое время исследовательница полевого секса Оксана Забужко: что вот, дескать, выйдя из-под давящего пресса русской литературы, украинская словесность огляделась в своем “естественном окружении” (то бишь среди всяких словаков и румын) – и, оказывается, не так уж сильно и отстает! Всего-то на полшишечки! А если бы патриотическая Забужко объявила бы “естественным окружением” острова Науру и Папуа-Новую Гвинею – так могло бы даже оказаться, что новая украинская литература в таком окружении даже лидирует! Не очень сильно лидирует, совсем чуть-чуть – но сам факт должен был наполнять гордостью сердца подлинных патриотов.
“Ферзь – одинокая фигура” – хорошая книга. Похожая на лучшие книги Сергея и Марии Дьяченко – тех еще, старых Дьяченко… Киевский супружеский тандем начал медленное, но неуклонное движение вниз задолго до других титанов украинской фантастики – Олди и Валентинова.
Литература не терпит предателей – и начало деградации совершенно закономерно совпадает именно с моментом предательства. Дьяченко же присягнули на верность новой Украине задолго до Олди и Валентинова – еще в ющенковскую эпоху.
Так вот: Суржиков – это уровень старых Дьяченко, пребывающих в полной силе и славе. Да и похож, похож…
Но заинтересовала меня, в первую очередь, политическая география книги. Еще и потому, что вряд ли автор умышленно планировал упоминать одни географические реалии и умалчивать о других. Здесь обнажается чистое подсознание – и оно невероятно красноречиво.
У романной Украины два равновеликих центра – Киев и Львов. И по частоте упоминаний, и по значимости для героев (надо полагать, и для автора-киевлянина). И по тому признаку, что два самых престижных учебных заведения, где готовят представителей новой профессии, о которых книга и повествует, расположены именно в этих городах… В Харькове расположено заведение попроще, классом ниже, почти техникум…
Очень характерная фраза: “Осенний Киев похож на Львов и Прагу…” Насколько могу судить я – совершенно не похож… В Киеве я бывал часто, в Праге и Львове – только по одному разу. Но оба города очень уж характерны, ни с чем не спутаешь. Киев похож на множество русских городов: в чем-то – на Москву, в чем-то – на Ростов, в чем-то – на Курск, Орел или Воронеж… Вот только ни с Прагой, ни со Львовом у него нет ничего общего.
Но Суржикову виднее.
Киев ДОЛЖЕН походить именно на Прагу и Львов! На первый – потому, что “естественное окружение”, строго по заветам Забужко. На второй – потому что Львов выполняет функции второго центра власти и влияния, второй столицы… Львов вообще, похоже, стал для новой Украины еще аналогом Питера для России – воротами на Запад… А вот ни на один русский город Киев походить не может, потому что не должен!
России в романе нет вообще.
За восточной границей романной Украины расположено гигантское слепое пятно.
Слово «русский» прозвучит только однажды, на первых страницах. Следователь (ну, не совсем следователь, а представитель той самой новой профессии “пситехников”), беседуя с подозреваемыми, старается вышибить их из психологического равновесия, строя диалог максимально абсурдно, кривляясь и юродствуя.
И только в таком – откровенно юродском – контексте может прозвучать фраза: “Вам тридцать семь, вы гражданин Украины, житель гэ Киева, матери городов русских? Ага?” Не может герой Суржикова произнести эту фразу всерьез…
Больше Россия в романе не возникнет ни разу. Не возникнет и Крым. Герои колесят по всей Украине, упоминают множество городов и городков, в которые заезжать не приходится, но с действием они так или иначе связаны. Но ни единого крымского топонима так и не возникнет.
А вот Донецк и маленькие городки Донецкой области – есть. Т.е. авторское подсознание полагает, что Донецк рано или поздно будет приведен к покорности, а вот Крым потерян навсегда… Очень любопытный факт.
Так или иначе, книга может служить наглядным пособием по уже устоявшейся картине “новой Украины” в сознании ее молодых граждан.
Правда, Суржиков – все еще в некотором роде реликт. Его выдает язык. Не потому, что пишет он на русским – а потому, что пишет на хорошем русском. Это язык человека, с детства впитавшего русскую классическую литературу.
Русскоязычную украинскую литературу, производимую авторами, уже “вышедшими из-под давящего пресса русской литературы” мы знаем. Большая часть макулатурной фантастики третьего-четвертого ряда производится, как раз, на Юго-Восточной Украине. Правда, ни украинской “классики” (ну, всяких там Нечуй-Левицких и прочих Марко Вовчков), ни “классиков” стран “естественного окружения” (Румыний и Словакий) они тоже не читали…
Но вырастут новые, читавшие. Через 10-20 лет мы с ними еще познакомимся. Это будет очень любопытное чтение.
А Суржиков – уходящая натура. Уже в следующем поколении таких почти гарантированно не будет.
Нельзя стоять на двух разъезжающихся льдинах – резь в паху становится невыносимой задолго до того, как человека разорвет надвое…
Если, конечно, “новая Украина” просуществует эти самые 10-20 лет.
Будем надеяться, что такого не случится. Людей жалко. И писателей, и читателей.
Армен Асриян
